Сумасбродка, или Пикник для лишнего мужа - Страница 41

Михаил наконец замолчал. Следом за ним замолчали другие мужчины. Воцарилась мертвая, зловещая тишина. Глеб жалобно застонал.

– Пора начинать ритуал, – отрешенно произнес Михаил. – Дарья, сделай то, что я тебе сказал. Сатана ждет твоих деяний.

– Нет!!! – громко закричал Глеб и забился в истерике.

Я достала из кармана пистолет и наставила на Михаила. Михаил побледнел, в глазах его сквозило непонимание.

– Брось свой нож на землю и отойди на несколько шагов назад! – приказала я.

– Дашенька, что ты творишь?! Откуда у тебя оружие? Нельзя нарушать ритуал!

– Делай то, что я говорю. Это касается не только тебя, но и твоих приятелей. Я жду несколько секунд и начинаю стрелять!

– А ты, милая, хоть пистолет зарядила? – ухмыльнулся Михаил.

Меня затрясло. Неужели этот ублюдок сильнее меня? Щелкнув предохранителем, я, почти не целясь, выстрелила Михаилу в пах. Он упал на землю и громко закричал. Все остальные участники обряда моментально побросали свои кинжалы и отошли в сторону.

– Не двигаться! – приказала я и одной рукой сорвала опутывавшие Глеба веревки. Глеб моментально вскочил и побежал к «Волге».

Держа палец на спусковом крючке, я попятилась за ним. К моему глубокому удивлению, ключи от машины оказались внутри.

– Садись скорее! – крикнул мне Глеб и включил зажигание.

Неожиданно раздался оглушительный выстрел. Глеб дернулся всем телом и затих.

– Теперь твоя очередь, сучка, – долетел до меня чей-то голос.

Подняв голову, я увидела седовласого мужчину. Не раздумывая, я выстрелила в него, быстро перетащила Глеба на другое сиденье, села за руль и нажала на газ. Машина взревела и на бешеной скорости сорвалась с места.

Глеб застонал.

– Как ты? – повернулась я к нему.

– Пуля в груди сидит.

– Потерпи немного, – смахнула я слезы. – Сейчас доберемся до ближайшей больницы. Все будет хорошо.

– Я не знал, что ты такая стерва, – зло прошептал Глеб.

– Я понимаю, что это ужасно, но все же прошу у тебя прощения. Ты выживешь, ты обязательно выживешь, слышишь?! – закричала я. – Такие не умирают! Ты поправишься, женишься на своей девушке и будешь счастлив. Она родит тебе двух прекрасных ребятишек. Ты встретишь ее из роддома с большой корзиной алых роз и будешь носить на руках долгие, долгие годы! Вы будете жить долго и счастливо и умрете в один день!

– Господи, ну где ты нашла этих чертовых выродков в балахонах?

– По листовке. Когда ты меня бросил, я была сама не своя и связалась с этими проклятыми сектантами. Я думала, что они дадут мне денег, но только сейчас поняла, что не получила бы от них ни копейки.

– Я тебя посажу, – простонал Глеб.

– Что?! – повернулась я, снизив скорость. Глеб посмотрел на меня потерянным взглядом и повторил:

– Я тебя посажу в тюрьму...

– Почему, Глеб? – растерялась я. – Ведь я же тебя спасла...

– Ты сядешь.

– Глеб, так не честно! Я не хочу в тюрьму. Я наделала ошибок, но я постаралась исправить их. Ты забываешь, что в любой момент я могу выбросить тебя из машины. Твоя жизнь находится в моих руках.

– Я тебя посажу, – упрямо повторил Глеб и потерял сознание.

Я смахнула слезы и прибавила скорость. Стрелка на спидометре зашкаливала. Доехав до ближайшей больницы, я передала Глеба врачам, села в приемном покое и стала молить бога только об одном – чтобы Глеб остался жив.

Глава 10

Все остальное происходило словно в тумане. Глеба прооперировали и увезли в палату интенсивной терапии. Узнав, что его жизнь вне опасности, я дошла до автобусной остановки и поехала к Тамаре. В больнице оставила ей деньги, которые взяла из бумажника Глеба, и пошла на работу. В гримерной на моих запястьях закрылись наручники.

На улице рядом с баром кроме допотопного милицейского «газика», приехавшего забирать меня, стоял черный «Опель», за рулем сидел тот самый тип, который преследовал меня последних три дня. Увидев меня, он недобро усмехнулся и выразительно провел ребром ладони по горлу. Я вздрогнула и быстро села в машину. Как только «газик» тронулся, я обернулась, помахала черному «Опелю» рукой и вновь опустила голову.

Больше всего я боялась, что меня арестовали в связи с Максом, но, как выяснилось, напрасно. Мне шили покушение на Глеба. Он сделал заявление и мечтал упрятать меня за решетку. Через несколько дней взяли Михаила, который лежал в одной из подмосковных больниц, и других мужчин, присутствовавших на ритуале. Седоволосый, стрелявший в Глеба, выжил. Ранение у него оказалось несерьезным, и вскоре он тоже попал в тюрьму. Несколько раз мне пришлось встречаться с Глебом на очной ставке. Глеб был резок и смотрел на меня, как смотрят на заклятого врага. Состоялся суд. Мне дали три года колонии общего режима.

Я не могла представить, что выпаду из жизни на три года. Мне казалось, что все это происходит не со мной. Я не чувствовала себя виноватой по отношению к Глебу – в конце концов, он сам загнал меня в угол своим предательством. И потом, он, как всегда, оказался победителем, а я – за бортом.

Мне было очень тяжело привыкать к этому страшному слову – преступница. Я и преступница – нет, этого не может быть! «В чем, в чем моя вина?» – мучила меня по ночам одна мысль. В том, что я по-настоящему, всем сердцем полюбила Глеба, а он так жестоко обошелся со мной? В том, что у меня нет богатых родителей, владеющих недвижимостью за границей? В том, что жизнь заставила меня выступать в стриптиз-баре, вместо того чтобы танцевать на сцене приличного театра? Глебу все давалось легко: деньги, выпивка, женщины, машины, а мне приходилось своим горбом зарабатывать на более-менее сладкий кусок!